Copyright: Ogonyok, 1996
"ОГОНЕК", N 27, 2 июля
ЖИЗНЬ У ЛЕСТНИЦЫ В НЕБО
Сегодня у
знаменитого казахского Байконура главная нянька
– Россия.
А дитя советского ВПК, некогда один из самых
умных городов страны,
стоит с пустыми выгоревшими глазницами окон...
На Байконуре очень странные тополя –
их сухие, до белизны провяленные солнцем кроны
обреченно воткнуты в густое казахское небо, зато
внизу, почти у самых корней, пробиваются
осторожные зеленые росточки.
– Они как наша жизнь, – заметила Анна
Родионовна, повариха на "нулевке" – первой
байконурской гостинице, наливая мне тарелку
густого украинского борща.
Анна Родионовна приехала сюда, в
просоленную казахскую степь, тридцать пять лет
назад с зеленой Украины и долго не могла
привыкнуть к сухому ветру, к выжженной пустыне, к
тому, что каждый тополек был здесь
достопримечательностью. За деревцами тогда
ухаживали тщательнее, чем за
ребеночком-грудничком. К каждому растеньицу был
приставлен "ответственный", и после смены
усталые испытатели и строители первым делом
спешили полить своих "подшефных".
А вот три года назад большинство
деревьев в городе загубили...
О космодроме журналисты всегда
писали много и охотно. Оно и понятно – там главные
события. Городом же интересовались гораздо
меньше. Начальник космодрома Алексей
Александрович Шумилин даже удивился, узнав, что я
приехал не на очередной запуск, а просто
посмотреть, как живется людям, отправляющим в
космос ракеты. А потом обрадовался: –
Наконец-то.
Кстати, город, где живут те, кто
обслуживает первый советский космодром, только
недавно стал называться Байконур. До этого
официальное его название было – Ленинск. Был он
строго секретным и четко режимным. Настолько, что
до сих пор по привычке самолет из Москвы летит не
на Байконур, и даже не в Ленинск. В билете пишут –
"аэродром Крайний.
Впрочем, несмотря на то, что пропускной
режим в городе сохранен и на КПП строгий
милиционер пристально разглядывает документы
каждого приезжего, никто не знает, сколько
человек сейчас живет на Байконуре. Говорят так:
шестьдесят тысяч плюс-минус тысяч десять.
А могло бы жить, наверное, еще больше.
Байконур – единственный российский военный
городок, где я видел сотни пустующих квартир. Они
зияют выбитыми стеклами и черными, обгоревшими
рамами.
Редко кто живет здесь на первом этаже.
Окна и двери нижних квартир заложены силикатным
кирпичом – чтобы зимой не замерзала система
отопления в доме.
Те, кто сорок один год назад на
безвестном изгибе Сырдарьи закладывал
космический городок, делали это с умом и с
пониманием перспектив. Вечером, прогуливаясь с
рожком московского мороженого по местному
Арбату – пешеходной улице с двумя рядами
фонарей-шариков, – я ненадолго даже забыл, что
нахожусь где-то в глубине казахских солончаков и
до ближайшего мало-мальски цивилизованного
городка километров триста.
Говорят, здесь было даже три парка...
Аборигены Байконура, те, кто,
несмотря ни на что, остался здесь, с нескрываемой
грустью рассказывают, как жилось им до 1990-го.
Магазины ломились от продуктов по московским
ценам : выбирай – не хочу. Спецснабжение! Даже
машины продавали без очереди и в кредит. И при
этом – ни одного чужака. Почти коммунизм за
бетонным забором.
Здесь гордились: – Ленинск – самый
образованный город Казахстана.
И это правда. Сюда приезжали лучшие
офицеры и инженеры из гражданских КБ. Солдат на
космодроме было мало.
Страшное началось в 1992-м, когда
Байконур стал собственностью Казахстана и
космические программы начали сворачивать.
Магазинные полки к тому времени уже опустели, а
на контейнерной площадке выросла колоссальная
очередь – специалисты спешили уехать в Россию.
Местные власти открыли город, и в него
хлынули сотни семей из соседних селений и даже из
областного центра – Кзыл-Орды. Тем более что
пустующих квартир становилось все больше.
Но, захватив квартиру,
казахи-переселенцы сталкивались с проблемой – на
что жить? Знатоки выделки овечьих шкур на
космодроме как-то не слишком требовались.
В городе появились шумные полупьяные
компании мародеров. После шести вечера горожане
боялись выходить на улицу или выпустить поиграть
детей.
Пустующие квартиры взламывали и
громили. Бывало, врывались и в заселенные.
Офицеры просили начальство выдавать на ночь
домой табельное оружие.
Были сожжены практически все гаражи, в
которых офицеры держали свои машины. Горели
детский сад и госпиталь. Затем среди ночи
заполыхал роскошный, инкрустированный дорогим
деревом двухэтажный красавец Дом офицеров. На
его месте так и осталось пепелище.
В строительных частях начались
беспорядки – обозленные, накручиваемые местными
националистами солдаты поджигали казармы,
грабили штабы и склады.
В те же годы у многих горожан засохли
огородики – клочки земли возле аэродрома, где
наиболее упорные пытались выращивать огурцы,
помидоры, арбузы. Охраняли участочки разве что
покорные пугала. Но этой защиты оказалось
недостаточно. Растащили даже скромные хибарки, в
которых хранился нехитрый огородный инструмент.
Зимой температура в квартирах падала
до плюс десяти. Инженеры, запускавшие в космос
новейшие спутники, в лютую казахстанскую зиму
обогревали дома паяльными лампами.
Тогда была сломана и уникальная
система полива деревьев – проложенные по улицам
водопроводные трубы с распылителями. Прекратил
существование парк Шубникова у братской могилы
испытателей, погибших во время запуска ракеты в
1961-м. Вынянченные тополя в одно лето превратились
в сухие обрубки.
В городе практически не работали ни
суд, ни милиция.
Память о тех недавних временах еще
осталась: Василий, сотрудник пресс-центра
космодрома, попросил все-таки по вечерам по
городу не очень разгуливать.
Многие байконурцы до сих пор боятся
уезжать в отпуск – опасаются, что их квартиру тут
же ограбят.
Жизнь на Байконуре начала
налаживаться лишь в начале прошлого года, когда
было подписано соглашение об аренде Россией
космодрома.
Должность главы городской
администрации занял коренастый, внушительный
Геннадий Дмитриевич Дмитриенко – человек
непререкаемо авторитетный, недавний заместитель
командира космодрома. Дело он начал поднимать
по-военному – крепкой рукой и крепким мужским
словом: на другое рассчитывать было сложно. Денег
на восстановление по-прежнему было крайне мало.
Официальных полномочий у Дмитриенко
не так много – соглашение о статусе города
Байконура между Россией и Казахстаном не
подписано. Детские сады и школы в городе
подчиняются городской администрации и
оплачиваются из российского бюджета, а вот
налоговая инспекция – казахская, налоги собирает
по казахским законам и отправляет собранное в
Кзыл-Орду и Алма-Ату, не оставляя ни тенге в
городской казне.
– Каждый четвертый в городе – нелегал.
А следовательно, ни за воду, ни за отопление, ни за
жилье не платит, – комментировал мне увиденное
Дмитриенко в самолете, когда я возвращался из
командировки, а он летел в Москву, чтобы добиться
для Байконура отдельного бюджетного
финансирования. – В городе орудуют криминальные
группировки со всего Казахстана – по казахским
меркам город считается богатым. А мы даже
выселять тех, кто живет незаконно, не можем: мы
ведь не охраняем Байконур по всему периметру и по
степи мимо КПП пробраться – раз плюнуть.
За последний год стали популярны
кражи со стартовых и испытательных комплексов
оборудования. В городе есть несколько контор,
занимающихся скупкой технических ценностей.
Недавно с большим шумом в городе судили двух
российских солдат, которые, договорившись с
местными жителями, демонтировали около пятисот
метров медного волновода измерительной системы
боевого назначения, после чего была потеряна
связь с четырьмя измерительными пунктами,
управляющими космическими аппаратами.
Вот еще несколько громких
расследований, проведенных местной
прокуратурой.
Беглый солдат решил ограбить квартиру
офицера. В квартире были люди. Солдат убил жену
офицера – мать двоих детей...
В медсанчасть поступил солдат с
сепсисом. Неграмотный врач не смог поставить
диагноз. В санчасти солдата били, морили голодом
и вдобавок заразили гепатитом. Парень умер. Врача
и командира части будут судить...
На "точке" – пункте слежения в
степи – оставалось двое солдат. "Дед"
отбирал у новичка продукты, издевался.
"Салабон", доведенный до отчаяния, убил
"деда", вколотив в глаза гвозди.
Но это то, что касается российских
военнослужащих... Впрочем, и здесь путаница – до
сих пор на космодроме по контракту служат
граждане Казахстана. Хотя по закону в российской
армии не может служить гражданин другого
государства. Тем более на секретном объекте.
В городе две милиции и два суда. Один –
гражданский для казахов, другой – военный, для
россиян. Председатель военного суда полковник
Александр Краснопевцев занимается, кроме всего
прочего, даже бракоразводными процессами и
делами о выселении из квартир. Больше-то некому.
– Потерпевших и свидетелей – граждан
Казахстана – я предупреждаю об уголовной
ответственности за дачу ложных показаний по
статье Уголовного кодекса России, – рассказывал
Краснопевцев. – Ну и что? А он может врать сколько
угодно, и ничего за это ему не будет – гражданина
другой страны мы
судить не имеем права.
Бывает наоборот – мы осуждаем россиян, а их
отправляют отбывать наказание в казахские ИТУ.
Многие приняли российское гражданство
и вложили в паспорта листочки, это
подтверждающие. Летят в Москву – россияне, а
собрались в Алма-Ату – листочки вытащили и стали
гражданами Казахстана.
Виртуозно используют ситуацию
криминалы. Задержали российские милиционеры, а
он оказывается гражданином Казахстана и требует
передать себя, любимого, в руки родной милиции,
потому что по казахским законам наказание мягче.
А бывает и наоборот.
Недавно Дмитриенко открыл в городе
муниципальный телеканал и городскую газету.
Сейчас главная забота городского головы –
наладить снабжение продовольствием.
Кочевники-казахи не привыкли к
земледелию, и окрестные хозяйства в основном
держат овец, иногда коров. Так что овощи, фрукты,
часто и рыбу на Байконур в основном везут
трудолюбивые узбеки. Мука – из Целинограда.
Напитки – из Алма-Аты.
– И все-таки что самое главное из того,
что сделали вы на Байконуре в этом году? – спросил
я Геннадия Дмитриевича уже на подлете к Москве.
– Детские аттракционы
отремонтировали, – тут же ответил он. – Они уже
лет пять не работали. Я обратился к байконурцам –
мужики, неужели мы сами их не отремонтируем, не
такое же собирали! И все сделали. Целый день детей
бесплатно катали...
Потом Дмитриенко задумался и гордо
добавил:
– А еще в нескольких кварталах дали
воду для деревьев. Тополя оживать начали. Видели?
Александр МИЛКУС
Байконур – Москва
Фото автора
P.S.
Редакция благодарит администрацию
Байконура и пресс-центр ВКС за помощь, оказанную
при подготовке материала.
Back
|