Запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли было событием, которое у нас в стране и во всем мире вызвало огромное восхищение. Победа в Великой Отечественной войне была праздником, но “со слезами на глазах”. Запуск спутника после военной победы был событием для огромного большинства людей мира событием неожиданным и радостным. Естественным был вопрос, кто в Советском Союзе это сделал?
         Имя Сергея Павловича Королёва - Главного конструктора ракеты, которая вывела в космос первый спутник и самого спутника, оставалось неизвестным миру до самой его смерти.
         Реальная возможность вывода в космос искусственного спутника появилась только после решения о создании межконтинентальной ракеты, способной, в случае замены тяжелой боевой головной части, на полезную нагрузку значительно меньшей массы достичь первой космической скорости.
         До отказа перегруженный разработками, летными испытаниями, новыми проектами боевых ракет, Королёв рискнул выйти с предложениями по космическим полетам за пределы узкой группы своих сотрудников и легендарного Совета Главных конструкторов, - которым и без того хлопот более, чем хватало.
         Разработка облика первого спутника и обоснование возможности его вывода с помощью первой межконтинентальной ракеты “Р-7”, проводилось Королёвым с участием группы М.К.Тихонравова, работавшей в НИИ-4 Министерства Обороны.
         15 марта 1954 года Королёв докладывает первые идеи на совещании у вице-президента Академии наук М.В.Келдыша. Келдыш обратился за поддержкой к Президенту Академии наук Несмеянову и тот безоговорочно поддержал предложение. Поддержка Академии наук была необходима, но далеко недостаточна.
         Государственные деятели, озабоченные проблемами защиты страны от вероятного ядерного удара, в случае перехода “холодной войны” в “горячую”, могли просто отмахнуться от предложения ученых об использовании, пока еще только разрабатываемых, боевых ракет для научных целей.
         27 марта 1954 года С.П.Королёв обратился к министру вооружения Д.Ф.Устинову с предложением о разработке ИСЗ и направил ему докладную записку “Об искусственном спутнике Земли”, подготовленную М.К.Тихонравовым. Основополагающей идеей записки была мысль о том, что “ИСЗ” есть неизбежный этап на пути развития ракетной техники, после которого станут возможными межпланетные сообщения”.
         В докладной записке, наряду с простейшим спутником, предлагалось также включение в начальный этап работ по освоению человеком техники полета на изделиях “Р” и разработки методов безопасного спуска со спутника на Землю.
         “Таким образом, - говорится в документе, - включением в начальный этап работ полетов человека на изделиях “Р”, а также изучением и разработкой методов безопасного спуска достигается естественный переход от простейшего спутника к небольшому экспериментальному спутнику с людьми, рассчитанному на длительное пребывание 1-2 человек на круговой орбите”. Начало космической переориентации ОКБ-1 было положено этой докладной запиской “Об искусственном спутнике Земли”.
         В августе 1954 года Совет Министров СССР утвердил предложения по проработке научно-технических вопросов, связанных с космическим полетом, представленные В.А.Малышевым (заместителем Председателя Совета Министров СССР, руководителем Первого главного управления), Б.Л.Ванниковым (министром сельхозмашиностроения), М.В.Хруничевым (министром авиационной промышленности) и К.Н.Рудневым (председателем Государственного комитета по оборонной технике). Постановление о работах по ИСЗ было принято 30 января 1956 года. Это Постановление предусматривало создание в 1957-1958 гг. и выведение ракетой типа “Р-7” неориентированного ИСЗ (объект “Д”) массой 1000-1400 кг с аппаратурой для научных исследований массой 200-300 кг.
         Этим же Постановлением общее научное руководство и обеспечение аппаратурой для исследований возлагалось на Академию Наук СССР, создание ИСЗ, как специального носителя аппаратуры для научных исследований, - на Министерство оборонной промышленности (головной исполнитель ОКБ-1); разработка комплекса системы управления, радиотехнической аппаратуры и телеметрических систем - на Министерство радиотехнической промышленности; создание гироскопических приборов - на Министерство судостроительной промышленности; разработка комплекса наземного пускового, заправочного и подъемно-транспортного оборудования - на Министерство машиностроения; проведение пусков на Министерство обороны.
         Разработку эскизного проекта ИСЗ Королёв поручил проектному отделу, руководимому С.С.Крюковым, научным консультантом стал М.К.Тихонравов. К июлю 1956 года эскизный проект был готов. Соответствующие проекты были разработаны и смежными организациями. К концу 1956 года выяснилось, что есть реальная угроза срыва намеченных планов по запуску ИСЗ типа “Д” из-за трудностей создания научной аппаратуры. Правительством был установлен новый срок запуска - апрель 1958 года. Королев не мог с этим смириться. 1958 год был объявлен международным геофизическим годом. В связи с этим, ОКБ-1 внесло предложение о запуске простейшего спутника массой порядка 100 кг в 1957 году.
         Высшее политическое руководство страны быстро отреагировало на предложение Королева. 15 февраля 1957 года было принято Постановление, предусматривающее выведение на орбиту простейшего неориентированного спутника Земли (объект “ПС”), проверку возможности наблюдения за спутником и прием сигналов, передаваемых с “ПС”. Простейший спутник представлял собой контейнер сферической формы с четырьмя антеннами, создавшими почти всенаправленную диаграмму излучения. Общая масса “ПС” составила 83,6 кг. Запуск ракеты с первым искусственным спутником Земли осуществлялся в соответствии с “Программой проведения пробных запусков простейших неориентированных ИСЗ с помощью изделия 8К71ПС”, утвержденной Д.Ф.Устиновым, В.Д.Калмыковым, А.Н.Несмеяновым, В.М.Рябиковым, М.И.Неделиным.
         Теперь, спустя 45 лет после исторического свершения, надо признать, что победа, которую мы одержали, противоречила теории вероятности. Шансы на успех были, по современным представлениям о надежности, крайне незначительны.
         Первый пуск ракеты “Р-7” состоялся 15 мая 1957 года. В хвостой части блока первой ступени возник пожар и ракета взорвалась на 100-й секунде. Причина - негерметичность топливных магистралей. Вторая ракета просто не пожелала улетать - не открывался главный кислородный клапан двигателя бокового блока “В”. На третьем пуске ракета закрутилась вокруг продольной оси, боковушки отлетели от центра - пакет был разрушен и горящие блоки падали недалеко от стартовой позиции.
         С самого начала летно-конструкторских испытаний, первой в мире межконтинентальной ракеты - три аварии подряд.
         Это было горячее лето - в прямом и переносном смысле слова. Даже в тени температура доходила до 50°C. Тем не мене, все от монтажников и солдат испытателей - до главных конструкторов работали, не теряя оптимизма, я бы даже сказал с веселой одержимостью. Да, мы были летом 1957 года одержимы, но вовсе не идеей создания спутника, о доведения до высокой надежности и сдачи на вооружение ракеты-носителя термоядерного заряда, способной уничтожить любой американский город.
         Была у всех нас полная уверенность, что ракету мы доведем, но при этом внутренне верили, что ядерной войны с ее участием все же не будет.
         Королев, несмотря на три неудачи, улетел с полигона в Москву для встречи с Хрущевым. Он был намерен настаивать на использовании двух, обещанных ракет для выведения спутников. Его подхлестнуло еще одно сообщение о том, что американцы тоже готовят такую сенсацию по случаю международного геофизического года.
         Улетая в Москву, Королёв оставил меня на полигоне за технического руководителя подготовки четвертого пуска. Казалось, что он вовсе не был удручен гибелью последней ракеты.
         “Мы многое поняли. За три месяца - три попытки, два полета, огромный опыт”, - говорил он.
         Из главных конструкторов знаменитой шестерки последнюю неудачу тяжелее всех переживал Николай Алексеевич Пилюгин Он считал себя лично ответственным за то, что хороший пакет закрутился вокруг продольной оси и развалился. Причина аварии была установлена однозначно, прибор-виновник доработан и естественным было желание Пилюгина скорейшего продолжения пусков для реабилитации системы управления. Но другие главные конструкторы согласились с Королёвым, что надо осмыслить полученный опыт и просто перевести дух.
         А вот Константин Николаевич Руднев, в то время председатель Госкомитета по оборонной промышленности и председатель Государственной комиссии по летным испытаниям, тоже оставшийся на полигоне, оценивал обстановку более критически. Я, пользуясь случаем, спросил: “Ну, а что могут с нами сделать? Ведь теперь сажать и отправлять на Колыму не положено”.
         “Да, действительно, - ответил Руднев, - сажать вас никто не будет. А вот нашу, вернее вашу, ракету поручат другим. Не надо забывать, что Хрущев поддерживает Челомея. Есть предложения по новой ракете и у Янгеля”.
         Какие возможности у Челомея, в то время сказать было трудно, а Днепропетровский завод и КБ Янгеля, нами же воспитанные, - это очень большая сила. Они уже освоили наши ракеты “Р-5М”, сделали свою первую ракету “Р-12” - конкурент “Р-5М” и теперь работали над новым проектом межконтинентальной ракетой “Р-16”. Янгель не скрывал своего отрицательного отношения к кислородным ракетам. Военные тоже заколебались.
         “С Сергеем Павловичем, - продолжал Руднев, - я имел откровенный разговор. У него много интересных предложений и далеко идущие планы. Но еще одна-две неудачи с “семеркой” - и все это может перейти к другим людям. Вы имейте в виду, что даже Неделин может заколебаться. А ведь он единственный разбирающийся в нашей технике среди всех маршалов. На поддержку Малиновского рассчитывать нельзя. Он дальше опыта общевойскового командира дивизии или даже армии ничего не видит. Терпит нас только потому, что Хрущеву нужна ракета. Никита Сергеевич пока в нас верит”.
         Только с четвертой попытки 21 августа 1957 года ракета впервые достигла цели на Камчатке. Головная часть ракеты разрушилась в плотных слоях атмосферы. Однако, это не помешало публикации 27 августа сообщения ТАСС об успешном испытании в Советском Союзе межконтинентальной баллистической ракеты. Следующий очередной пуск 7 сентября прошел удачно для ракеты, но головная часть снова разрушилась при входе в атмосферу.
         Таким образом, было очевидно, что необходимы серьезные исследования, разработка новой головной части, способной донести ядерный заряд до Земли. Но первым спутникам не требовалось возвращаться на Землю. Образовалась пауза, которая и позволила осуществить пуски спутников не в ущерб основной задаче - отработке боевой ракеты. Все понимали, что для отработки всей ракетной системы каждый пуск дает такой опыт, который для повышения общей надежности никаким другим методом мы не получим.
         17 сентября 1957 года на торжественном собрании, посвященном столетию со дня рождения Константина Эдуардовича Циолковского в Колонном зале Дома Союзов выступил мало кому в то время известный член-корреспондент Академии наук СССР Сергей Павлович Королёв.
         В самом начале своего выступления он, как бы, между прочим, сказал: “В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли”.
         Далее Королев переходит к анализу творческого пути Циолковского и приводит слова одного из его писем: “Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство”.
         Над текстом доклада Королёв работал сам, покинув новый ракетный полигон НИИП-5, или, как мы его называли по железнодорожному поселку, - Тюра-Там. Космодрома Байконур тогда еще не было. Это ему, Королеву, было историей назначено реализовать вещий прогноз Циолковского о робком проникновении за пределы атмосферы”, правда, Королева нельзя отнести к людям робким.
         После 4 октября 1957 года миллионы людей во всем мире имели возможность наблюдать на ночном небе движение светящейся, как звезда, точки - первого, созданного человеком космического аппарата, который, будучи подброшен вверх, не упал обратно на Землю. Только очень узкий круг специалистов знал, что мы в действительности простым глазом наблюдали не сам подсвечиваемый солнцем спутник, а центральный блок строго секретной ракеты, который вышел на ту же орбиту, что и спутник. Отражающаяся поверхность шарика, изображение которого появилось на первых полосах газет всего мира, было слишком мало для визуального наблюдения. Его диаметр был всего 580 мм.
         Первый в мире спутник вышел на орбиту, выражаясь полигонным сленгом “на бровях”. При старте ракеты 4 октября двигатель бокового блока “Г” запаздывал с выходом на режим полной тяги. Автоматика, контролирующая выход двигателей на режим в таких случаях должна выключить все двигатели. После этого ракета для повторной попытки непригодна и подлежит возврату на техническую позицию. Однако, “пронесло”! За 0,1 сек до аварийной команды выключения двигатель вышел на режим и ракета стартовала. На 16-й секунде полета отказала система, управляющая опорожнением баков топлива. Это привело к повышенному расходу горючего. В результате керосина в баке не хватило, чтобы дотянуть до расчетного времени, достижения заданной конечной скорости. Двигатель второй ступени (центрального блока) был выключен на секунду раньше аварийным сигналом “АКТ”, который срабатывает при резком повышении оборотов турбины.
         По этой причине вторая ступень вместе со спутником была выведена на орбиту с апогеем на 90 км ниже расчетного. Об этих замечаниях нигде никаких сообщений не было. Мир шумел. Участники этого события были потрясены вовсе не тем, что спутник вышел на орбиту, а тем резонансом, который это событие вызвало во всех слоях общества во всех странах.
         Наступило состояние опьянения неожиданным триумфальным успехом. Готовились списки для награждений, перезванивались со смежниками, выясняя, кому, сколько и каких наград. Неожиданно вся эта деятельность была прервана.
         Хрущев пригласил Королёва, Келдыша, Руднева и намекнул, что необходим космический подарок к сороковой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Королёв возражал: осталось меньше месяца. Повторять такой же пуск нет никакого смысла. Сигналы спутника принимают во всем мире, а разработать и изготовить другой спутник просто невозможно. Про себя Королёв справедливо опасался: этот праздничный подарок может закончиться очередной аварией. Тогда будет быстро забыта с таким трудом одержанная победа.
         Но Хрущев был неумолим. Политический успех, который мы принесли, и еще один сенсационный космический пуск для него были важнее доводки межконтинентальной ядерной ракеты.
         В этих условиях 12 октября было официально принято решение о запуске к сороковой годовщине Октябрьской революции второго искусственного спутника. Это решение стало смертным приговором для одной из еще не выбранных в тот момент беспородных собачек. Вошедшая в историю Лайка была выбрана дней за десять до пуска.
         Второй простейший спутник был создан без всякого предварительного эскизного или другого проекта. Были отменены все каноны, действовавшие при разработке ракетной техники. Проектанты, конструкторы переместились в цеха. Почти все детали изготавливались по эскизам, сборка шла не столько по документам, сколько по указаниям конструкторов и путем подгонки по месту. Общий вес спутника - 508 кг - уже сам по себе был качественным скачком. Одним из неожиданных, но вынужденных, было решение не отделять спутник от центрального блока.
         В самом деле, если ракета сама по себе выходит на орбиту спутника и никакая ориентация не требуется, то почему бы не использовать для передачи параметров о самочувствии Лайки телеметрическую систему “Трал”, которая уже стоит на носителе. Таким образом, второй искусственный спутник представлял собой всю вторую ступень - центральный блок “семерки”.
         Пуск, посвященный сорокалетию Октября, состоялся 3 ноября 1957 года. Источника электропитания, установленного на корпусе ракеты, для слежения за спутником хватило на шесть суток. С окончанием запаса электроэнергии закончилась и жизнь Лайки.
         Запуски первых двух наших спутников потрясли американское общество и руководителей американской ядерной стратегии гораздо сильнее, чем сообщения о создании межконтинентальной ракеты и успешных испытаниях наших первых термоядерных зарядов.
         Это достижение нашей науки, промышленности, послевоенной мобилизационной экономики являлось и самой значительной политической победой за 10 лет “холодной войны”.
         Дальнейшая история нашей ракетной техники и космонавтики хорошо известна и широко освещалась нашими и зарубежными СМИ.
         Зарубежные историки науки и представители СМИ, встречаясь со мной и другими еще живыми участниками триумфов отечественной космонавтики и строителями ракетно-ядерного щита обычно задают один и тот же вопрос: “Почему ваш народ, понесший огромные людские и материальные потери во второй мировой войне, вынужденно втянутый в изнурительную “холодную войну”, нашел силы, чтобы опередить весь цивилизованный мир в космонавтике, такой новой и технологически труднейшей области. Неужели талант и воля Королева были столь велики, что до начала 70-х годов Вы фактически опережали во много раз экономически более мощную Америку?”
         Я отвечал, что да, Королёв был до самой смерти неизвестный миру, но действительный лидер. Он возглавил, не имевший прецедентов в истории науки, Совет Главных конструкторов и вместе с ним, опираясь на мощную поддержку государства, в тесном содружестве с руководителями и организаторами основных отраслей науки, промышленности, армии методами мобилизационной экономики добился таких ошеломляющих успехов, которые, по выражению бывшего президента Франции генерала Де Голя, “делают честь Европе и всему человечеству”.
         Королев был самым выдающимся, но не единственным лидером. История нашей ракетной техники и космонавтики богата именами ярких и неповторимых личностей. Все они были разные и невозможно, как это пытаются делать, потребляющие плоды нашей истории новые, нищие духом идеологи, подвести их под некий “совковый” стандарт.
         При всем разнообразии характеров, стилей работы, тематических направлений их деятельности, они характеризуются общими чертами, отличающими их жизнь и творчество от тех представлений, которые исповедует современная российская элита, озабоченная вовсе не долгом и обязанностями перед страной, народом историей, а обогащением и безопасным устройством своей личной судьбы.
         Общие черты, которые я пытаюсь перечислить ниже, относятся не только к создателям ракетной техники, но и многим другим деятелям советской науки и техники, причастным к некогда самому мощному в мире военно-промышленному комплексу.
         Позволю себе сформулировать эти общие черты.
         1. Техническое творчество являлось призванием, смыслом жизни. Чистая наука рассматривалась не как самостоятельная цель, а как средство для достижения технических и научных результатов, прежде всего в интересах государственной политики.
         2. Индивидуальное научно-техническое творчество сочеталось с организаторской деятельностью, поисками наиболее плодотворных методов работы коллективов. В большей или меньшей мере каждый старался быть не только идейным руководителем, но и организатором науки.
         3. За конечные результаты своей творческой деятельности главные конструкторы, ученые и ведущие специалисты несли персональную ответственность перед государством. Такой степени ответственности никогда не было у самых великих ученых прошлого. Максвелл, Эйнштейн, Резерфорд, Менделеев, Циолковский, Жуковский, Оберт, супруги Кюри и другие, имена которых прочно вошли в историю науки, тоже были рождены, чтобы творить, они совершали научные подвиги, но над ними не стояли государственные структуры, контролирующие их научную деятельность и требовавшие обязательных результатов в строго регламентированные сроки.
         4. Во время второй мировой войны во всех воюющих странах наука была милитаризована, Разработка нового оружия - атомного, ракетного, авиационного, радиолокационного - требовала участия самых выдающихся ученых. Воюющие государства не жалели средств на создание новых видов оружия, но требовали практических результатов в возможно короткие сроки. Послевоенные годы не освободили ученых от такого рода военной службы. Обстановка “холодной войны” для всех причастных к военно-промышленному комплексу была не менее напряженной, чем в годы прошедшей войны. “Железный занавес” заставил искать решение сложившихся проблем самобытным, самостоятельным путем. Практически исключалась возможность слепого копирования, подражания, даже заимствования опыта. Это приучало ученых и инженеров рассчитывать на интеллектуальный потенциал только своей страны.
         5. Коллективизм в научной работе оказался совершенно необходимым средством проведения исследований и достижения конечных практических результатов. Наиболее выдающиеся успехи достигались на стыках и сопряжениях различных наук и отраслей техники. Эти успехи были следствием тесной совместной работы ученых различных областей знаний. Только те научные школы добились выдающихся достижений, руководители которых с самого начала смело привлекали к своей творческой деятельности других талантливых людей, способных работать в специфических условиях создания больших систем.
         6. Каждый главный конструктор, ученый сознавал себя членом гигантской технократической системы, теснейшим образом связанной с государством и идеологией социалистического общества. Все были истинными патриотами, не помышлявшими ни о чем другом, кроме честного служения Родине. Общая мировоззренческая позиция различалась в деталях. Общее требование к высшим политическим и властным структурам сводилась к формулировке “помогайте сверху, но не мешайте работать внизу, не запрещайте рисковать!”
         7. Все поколения пионеров ракетной техники и космонавтики от Циолковского до Королёва и его соратников были людьми одержимыми в том смысле, что они включали и мозг и душу в поглощавшую все силы работу, с твердой надеждой увидеть светлые дни своей страны, своего народа.
         В праздничные юбилейные дни по старым традициям принято не только вспоминать о прошлом, но с максимально доступным оптимизмом прогнозировать будущее. Космонавтика является областью деятельности человечества, которой необходима непрерывная подпитка масштабными научными исследованиями и наиболее современными технологиями.
         Постсоветская политическая элита доказала свою полную неспособность управлять страной, располагавшей вторым после США научным и военно-промышленным потенциалом. С большей долей вероятности можно прогнозировать, что уже в следующем десятилетии ХХI века страны с высоко развитой и хорошо организованной наукой и, в частности, космонавтикой создадут у себя наилучшие условия для роста экономики, прогресса науки и будут по своему усмотрению определять социально-экономический и научно-технический уровень остального мира. Страны этого остального мира уже попадают в зависимость от небольшого числа сильных в научно-техническом отношении государств. Кроме Соединенных Штатов такими государствами станет объединенная Европа, Япония и великий коммунистический Китай.
         Их руководители понимают, что взгляд на космонавтику по критерию её экономической эффективности, без учета социально-политических и стратегических факторов, неприемлем.
         Что касается России, то она имеет шансы превратиться из бывшей сверхдержавы в послушный сырьевой придаток когорты, управляющих миром стран. Пока в России реальными силами являются сырьевые монополии, финансовый капитал и теневые криминальные структуры. Крот истории начал копать гораздо быстрее, чем в прошлые века. Поэтому очень трудно прогнозировать развитие космонавтики ХХI века, особенно в России.
         В 1965 году в США проводили симпозиум о будущем космонавтики до конца ХХ века. В работе симпозиума участвовали не писатели-фантасты, а компетентные специалисты, руководители корпораций и конгрессмены.
         Прогнозы были обоснованы анализом достижений науки и экономическими расчетами.
         На 1981 год прогнозировался гелиоцентрический экспедиционный полет с помощью ядерных ракетных двигателей; на 1984-1986 годы - марсианская разведывательная станция, высадка на поверхность Марса, исследование и колонизация его спутников. До 1988 года прогнозировался пилотируемый полет с возможной высадкой на Венеру. В 1966 году американские ученые еще не знали, что такое атмосфера Венеры и какие условия на ее поверхности. Начиная с 1967 года одна за другой советские автоматические “Венеры” сообщают, что наши представления о жизни не совместимы с венерианскими условиями.
         В период с 1990 по 2000 год прогнозировалось создание научно-исследовательских станций на спутниках Юпитера и Сатурна. Не был забыт и Меркурий. На нем предполагалось создание станции для исследования Солнца, а к концу века - шахт и предприятий по добыче и переработке металлических руд.
         Всем этим пилотируемым экспедициям должны предшествовать многочисленные полеты автоматических аппаратов - межпланетных зондов-разведчиков.
         Теперь мы знаем, что прогноз оправдался только в части первых лунных экспедиций и автоматических разведчиков. Национальная задача, которую поставил президент Кеннеди по высадке на Луну, была выполнена. Роль лунных экспедиций для США заключалась не только в завоевании научного и технологического приоритета, прежде всего над Советским Союзом. Для американцев это был праздник, который сплачивал нацию как единое социокультурное целое.
         На примерах полетов первых советских спутников, а затем космонавтов в 1957-1965 годах и американских лунных экспедиций в 1969-1972 годах было наглядно показано, что подобные свершения действительно являются мощным стимулом для объединения общества, каждый гражданин получает право гордиться достижениями своей страны. После таких триумфальных побед общественное мнение великодушно прощает оптимистам ошибки в прогнозах.
         Будущие программы орбитальных пилотируемых полетов, освоения Луны и планет предлагалось базировать на усовершенствованной к 1975 году ракете-носителе “Сатурн-5” с доведением массы полезного груза до 160 тонн, ракете-носителе “Пост-Сатурн” с массой полезного груза от 320 тонн до 640 тонн (создается к 1989 году) и воздушно-космическом носителе многократного использования.
         В качестве основных двигательных систем на межпланетных кораблях по прогнозам должны были широко использоваться импульсные ядерные и термоядерные ракетные двигатели. Такие двигатели в несколько раз сократят время полетов к планетам по сравнению с возможностями, которые дают двигатели на химическом топливе.
         В прогнозах не были забыты и прозаические приземные космические системы для нужд метеорологии, связи, навигации, глобальной разведки и контроля за экологической безопасностью.
         В значительной части оправдался прогноз 1965 года по полетам межпланетных автоматических аппаратов. Американские ученые с помощью автоматических аппаратов ежегодно делали сенсационные открытия при исследовании Марса, Юпитера, Сатурна, их спутников и даже самых далеких планет Солнечной системы. На околоземном поприще открывались новые сугубо утилитарные коммерческие выгоды и перспективы достижения военного господства в космосе. Энтузиастам пилотируемых полетов к планетам пришлось “приземлиться”.
         Обстановка, имевшая место в 1971-1973 годах при рассмотрении программы “Спейс Шаттл”, потребовало от руководителей ответственных за принятие решений, тщательно оценить общую стоимость программ, лимиты годового финансирования для различных привлекательных вариантов многоразовых систем. Через 10 лет - в 1976 году американцы снова мобилизуют ученых для разработки прогноза развития космической техники на период 1980-2000 годов. Это был значительно более серьезный коллективный научный труд по всем направлениям науки и техники, обеспечивающим развитие космонавтики.
         Для пилотируемых околоземных полетов утвердилась идея отказа от одноразовых носителей. Основная разница в прогнозе и соответственно принятии решений 1965 и 1975 годов заключалась в наличии в 1975 году гораздо более совершенной технической базы, созданной в ходе выполнения программы “Аполлон” и военно-космических, научных и народнохозяйственных программ за истекшие десятилетия.
         Пентагон, ссылаясь на космические успехи СССР, требовал резкого увеличения ассигнований на военно-космические программы. Еще не были сформулированы, но уже “носились в воздухе” идеи будущей программы стратегической оборонной инициативы.
         За основной критерий для выбора предложений, вырабатываемых на основе прогнозов для всех направлений, обеспечивающих прогрессивное развитие космической техники, в 1975 году был принят расход (в долларах) на единицу массы, выводимой на низкую околоземную орбиту.
         Для носителей прогноз и планы были построены таким образом, что все последующие решения принимались в пользу “Спейс шаттла”. При этом прогнозировалась перспектива его существенного улучшения по сравнению с уже реализуемым проектом. Прогнозы и планы исходили из сверхоптимистических расчетов стоимости вывода в космос полезной нагрузки. К тому же было показано, что “Спейс шаттл” не только выводит, но может и вернуть на Землю дорогостоящие космические аппараты для ремонта и повторного запуска.
         Предварительные расчеты НАСА доказывали, что стоимость выведения на низкую околоземную орбиту уменьшится по сравнению с одноразовым носителем типа “Сатурн-1В” сначала с трех до пяти раз, а потом в десять раз. Если в прогнозе 1965 года допускалось пренебрежение экономическими расчетами, то в семидесятые годы они, казалось, были выполнены скрупулезно. Тем более удивляет, что американцы, умеющие считать деньги гораздо лучше нас, прогнозировали к 2000 году совершенно смешную стоимость вывода единицы массы полезной нагрузки.
         Для различных вариантов на базе “Спейс шаттла” прогнозировалось достижение стоимости выведения в пределах от 90 до 330 долларов на килограмм. Более того, предполагалось, что “Спейс шаттл” второго поколения позволит снизить эти цифры до 33-66 долларов на килограмм.
         Сегодня можно утверждать, что американские экономисты ошиблись в 60-100 раз! Подобные ошибки просто немыслимы при расчетах технических параметров космических систем ни американскими, ни нашими специалистами. Если экономисты США могли совершить подобные ошибки, то следует ли упрекать наших отечественных экономистов-реформаторов, которые ученых-экономистов США считают сверхавторитетными? Мощная современная вычислительная техника резко повысила достоверность и надежность научных и инженерных расчетов. Иногда практические результаты оказываются даже лучше расчетных, потому что в ЭВМ были заложены исходные данные с большими запасами, Экономические расчеты для больших систем в принципе будут ошибочными, если основными исходными параметрами являлись субъективные соображения, политическая ситуация или выполнение конъюктурного социального заказа.
         Из программ пилотируемых полетов прогнозы американских ученых периода 1966 и 1976 годов оправдались только в части первых экспедиций на Луну и создания многоразовой пилотируемой транспортной системы “Спейс шаттл”. Ради этой системы не только были законсервированы надежные носители “Сатурн-5”. Стартовые комплексы на мысе Канаверал в Центре им. Дж.Кеннеди были переделаны ради “шаттлов” так, что оказались уже непригодными для “Сатурнов”. Реальные технические прогнозы по созданию лунной базы и экспедиции на Марс ушли далеко за 2001 год. Захватывающую перспективу колонизации планет Солнечной системы до конца ХХ века, которая была детально разработана в 1966 году, по моим представлениям, в лучшем случае следует прогнозировать на середину XXI века.
         Первый полет МТКС “Спейс шаттла” состоялся в День космонавтики, 12 апреля 1981 года.
         Справедливости ради надо сказать, что по фундаментальным научным исследованиям американцы превзошли свои прогнозы. Затратив более 2 миллиардов долларов, они “Спейс шаттлом” вывели в космос автоматический спутник “Хаббл” за три года его использования, по объему превзошла во много раз все то, чем обладала до этого астрофизика.
         В начале семидесятых годов, после семи лунных пилотируемых экспедиций строительство постоянно действующей базы на Луне и экспедиция на Марс до начала ХХI века казались вполне достижимыми не только ученым, но и трезвомыслящим руководителям авиакосмических корпораций. Главным фактором, исключившим возможность осуществления даже этих двух вполне реалистичных программ, был поворот политики США в направлении милитаризации космоса. Несколько позднее весь набор устрашающих потенциального противника военно-космических программ был объединен под названием СОИ. Основные цели и задачи программы СОИ были гораздо понятнее и нужнее Пентагону, крупным корпорациям и большинству конгрессменов, чем стремление ученых-романтиков к межпланетным путешествиям.
         В современных прогнозах на ХХI век необходимо учитывать, что в ближайшие десятилетия коммунистический Китай станет третьей державой, освоившей технику пилотируемых космических систем.
         В ближайшее десятилетие пока Россия будет разбираться с Чечней, США с Ираком, Европа с правами человека, коммунистический Китай имеет шансы стать не только экономической сверхдержавой, но и лидером в космонавтике ХХI века.
         Российская космонавтика, несмотря на разрушительные процессы в экономике, сохранила научно-технические школы Королёва, Глушко, Челомея, Надирадзе, Макеева, Пилюгина, Исаева, Решетнёва и других лидеров отрасли, объединенной Росавиакосмосом. Еще не все молодые таланты покинули страну в стремлении развивать науку за рубежом.
         После десяти лет интенсивных, разрушительных для российской экономики, науки и соответственно космонавтики, реформ наступил период застоя. Современная российская элита пытается вывести страну из общесистемного, социального и экономического кризиса подгоняя бюджет страны под прогнозы мировых цен на нефть. Очевидно, что при такой политике трудно рассчитывать на новые успехи в космонавтике. Проблемой остается сохранение интеллектуальных и производственных мощностей. Новые достижения в российской космонавтике, использование ее в качестве эффективного фактора, стимулирующего выход из экономического и идеологического кризиса возможен только при радикальном изменении политики государства. Лидерами, обладающими реальной властью в государстве XXI века, должны быть организаторы науки, в том числе ракетной техники, космонавтики и прогрессивных новейших технологий, несущих перед народом ответственность за научно-технический и социально-экономический прогресс на уровне высших мировых достижений.