Александр Железняков
ГИБЕЛЬ "МЕХАНИКА ТАРАСОВА"
16 февраля 1982 года советское грузовое судно "Механик Тарасов" на пути из Канады в СССР затонуло в 240 морских милях от побережья острова Ньюфаундленд. Из 37 членов экипажа спасли лишь пятерых.
ШТОРМ В АТЛАНТИКЕ
Об этой трагедии, случившейся неподалеку от канадского побережья, в свое время много писали. Особенно “за бугром”. Не обошла ее своим вниманием и советская пресса, хотя подобные публикации в те годы не особо приветствовались. Но не на все вопросы, заданные этой морской катастрофой, тогда были получены ответы. Нет их, увы, и сегодня. И мы по-прежнему не можем определенно сказать, кто виновен в катастрофе: обстоятельства, техника или конкретные люди.
Сильнейший шторм, ставший причиной гибели десятков людей, и не только советских моряков, разыгрался в северных районах Атлантического океана в середине февраля 1982 года. Небо заволокли свинцовые тучи. Двенадцатиметровые волны, словно щепки, бросали вверх-вниз корабли, которые оказались в тот момент в открытом море. Складывалось впечатление, что природа всерьез решила проверить людей на прочность.
“Первой жертвой“ буйства стихии стала канадская буровая платформа “Оушен Рейнджер”, установленная в 170 милях к востоку от Ньюфаундленда. На ней работали 84 человека. Эта полупогруженная конструкция, созданная японскими инженерами, считалась непотопляемой, поэтому ни о какой экстренной эвакуации персонала, когда на нее обрушились первые удары волн, никто и не помышлял. Но, “знать бы, где упадешь, так соломку бы подстелил”… Ну а так, все буровики укрылись во внутренних помещениях платформы и принялись ждать улучшения погоды.
Беда, как это обычно бывает, пришла неожиданно. Ранним утром 15 февраля платформа не выдержала напора ветра, сила которого достигала 130 километров в час, и опасно накренилась. В эфир тут же полетели сигналы “SOS”, а рабочие устремились к спасательным средствам, чтобы покинуть свой временный, ставший таким опасным, дом. Но отправить призыв о помощи – это было последнее, что они успели сделать Через несколько минут “Оушен Рейнджер” ушла под воду и волны сомкнулись над головами оказавшихся в беде людей.
Вполне вероятно, что кого-то и можно было спасти, если бы те суда, которые откликнулись на призыв о помощи, были бы ближе к платформе. Но события развивались столь стремительно, что корабли береговой охраны Канады, прибывшие в район бедствия только сутки спустя, уже ничего не могли сделать. Когда спасательная операция все же началась, то спасать уже было некого – все, кто работал на платформе, погибли. Из воды удалось поднять только 22 тела. Судьба остальных рабочих так и осталась неизвестной. Хотя верить в чье-то чудесное спасение не приходится.
“ВСЕ ПОКА НА БОРТУ”
Из десятка судов, которые поспешили на помощь “Оушен Рейнджерс” после получения сигнала бедствия, первым это сделал советский теплоход “Механик Тарасов”, следовавший рейсом из канадского Три-Риверс в немецкий Гамбург, а оттуда в Ленинград. В тот момент, когда корабль изменил курс, его отделяли от платформы около 100 миль. Сначала все шло нормально, но через несколько часов пути волны сбили две колонны трюмных вентиляторов судна, и вода стала заливать трюмы и насосы рулевого управления. Теперь уже “Механику Тарасову” пришлось посылать в эфир сигналы “SOS”, а его экипажу бороться уже не за чужие жизни, а за судьбу своего корабля.
Это судно было построено за несколько лет до того злополучного рейса на верфи в Финляндии и было довольно совершенным для данного класса кораблей. Хотя специалисты были не полностью уверены в его мореходных качествах: корпус судна имел широкую корму, очень высокие борта и широкие “развесистые” носовые скулы. Такая форма не оставляла сомнений, что даже при умеренном волнении на море возникнет интенсивная килевая качка. Ну а если гребень волны попадет на носовую палубу, то в следующий момент нос корабля может взлететь выше гребней штормовых волн, явно демонстрируя, что вертикальные ускорения в оконечностях корпуса превышают ускорение свободного падения. В таких условиях контейнеры могут на несколько секунд отрываться от палубы и оказываться в невесомости. А затем, вновь обретя вес, разогнаться до большой скорости и повредить обшивку корпуса.
Но эти “нюансы”, на которые указывали “прожженные морские волки” задолго до спуска судна на воду, не оказались теми весомыми аргументами, которые заставили бы что-либо изменить на этапе проектирования или строительства судна. На них “обратили внимание” только после гибели “Механика Тарасова”. А в момент борьбы со стихией экипаж корабля был свято уверен в надежности теплохода, поэтому борт судна никто не покинул, даже когда ситуация стала угрожающей.
Капитан датского рыболовного судна “Сицурфари” Майкл Ольсен впоследствии вспоминал: “Было темно, шел снег, и ничего не было видно вокруг. Мы пошли против ветра и вскоре на экране радара на расстоянии 7-8 миль обнаружили крупное судно. Когда подошли ближе и связались с ним по радиотелефону, нам ответили: "Мы русские. К нам идет спасательное судно”.
Видя аварийное состояние "Тарасова", капитан Ольсен решил остаться поблизости, полагая, что его помощь еще может понадобиться. Так и случилось. Когда Ольсен увидел, что у "Механика Тарасова" волнами оторвало шлюпку, он вновь вышел на связь и спросил: "Есть ли там люди?" Ему ответили: "Все пока на борту".
Отказался советский капитан и от помощи пилотов канадских вертолетов, которые также откликнулись на призыв о помощи. Они кружили над теплоходом до самого последнего момента, пока корабль не затонул. Да и потом с высоты координировали спасательную операцию, которую вели моряки с “Сицурфари”. А вот сами летчики уже не могли оказать реальной помощи. Их спасательное оборудование позволяло проводить эвакуацию с борта, но не из штормового моря.
Датчанам же удалось поднять на борт многих советских моряков. Их растирали спиртом, укутывали в теплую одежду. Но спасти удалось только пятерых. Остальные члены экипажа “Механика Тарасова” погибли от переохлаждения.
Особенно запомнилось капитану "Сигурфари", что кто-то из советских моряков продолжал говорить по радиотелефону в то время, когда судно уходило под воду. "У нас не было магнитофона, чтобы записать его речь. Мы не знаем, кто это был, и что он говорил". С тех пор Ольсена мучает вопрос: что же передавал тот русский моряк перед смертью?
Кроме датчан и канадцев в спасательной операции приняли, точнее, попытались принять, участие и советские траулеры – БМРТ-559 “Толбачик” и БМРТ-244 “Иван Дворский” Пишу попытались, потому, что эти рыболовные суда вряд ли могли бы оказать реальную помощь. Их борта были слишком высоки, чтобы поднимать людей из бушующего моря. Но таков закон морского братства.
Как впоследствии отмечал писатель Виктор Конецкий, в том, что “Толбачик” и “Иван Дворский” бросились на помощь “Механику Тарасову”, было что-то символическое. “Хотя мы всегда стараемся обойти рыбаков на почтительном расстоянии, я искренне убежден в том, что самые морские моряки – это рыбаки…”, - написал Конецкий. Все это справедливо, но результат, к сожалению, был нулевым.
Расследование причин кораблекрушения “Механика Тарасова” привело к появлению множества вопросов о штормовых мореходных качествах новейших для того времени кораблей и судов океанского флота. Я уже отмечал некоторые “несуразности” конструкции корабля. Береговые службы мореплавания, как это общепринято, всю вину за гибель ролкера финской постройки возложили на капитана. Но все же бесконечные дискуссии об этом корабле, в основном носившие технико-политический характер, привели к тому, что в заключении комиссии, расследовавшей факт гибели советского судна, были четко прописаны технические причины трагедии. Эти фразы слишком специфичны, чтобы их здесь цитировать, поэтому ограничусь только констатацией того факта, что после гибели “Тарасова” в конструкции его собратьев были внесены некоторые изменения, что должно было обезопасить их при борьбе со стихией. Больше однотипные с “Тарасовым” ролкеры не тонули.
Именно так изложен ход событий близ берегов Канады в большинстве книг и журнальных публикаций. О том, что эта история имеет продолжение, вспоминают реже. Если вообще вспоминают. А дело было так.
А БЫЛА ЛИ ТОРПЕДА?
Едва утих шторм, а поиски пропавших без вести людей еще продолжались, как канадский министр охраны окружающей среды в своем выступлении в Палате общин заявил, что советское судно должно было везти из Канады в СССР уран, предназначенный для обогащения. К счастью, по техническим причинам радиоактивное сырье было погружено на другое судно.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы сначала в американских и канадских газетах, а затем и в изданиях других стран мира поднялась буря возмущения, как из-за возможных последствий таких перевозок, так и из-за существования торговли радиоактивным сырьем между Канадой и другими странами при посредничестве СССР.
И вслед за этим, задолго до того, как было завершено официальное расследование, появилась версия о том, что и “Оушен Рейнджерс”, и “Механик Тарасов” не стали жертвами стихии, а были сознательно уничтожены. И было это, не более чем один из секретных эпизодов “холодной войны”. Первым сию версию озвучил, в прямом смысле этого слова, радиокомментатор техасской компании “Аудио-Букс” некий “доктор Бетер”, В эфире его авторской программы эта новость прозвучала 28 февраля 1982 года. Правда, аргументов, подтверждающих эти данные, он не привел. Просто пересказал информацию, которую получил от “анонимного источника” в Пентагоне.
На официальном уровне никто версией “доктора Бетера” всерьез не занимался. Хотя, насколько мне известно, первую часть информации, об “Оушен Рейнджерс”, втихую проверяли и Министерства обороны США и Канады, и разведывательные службы этих стран. Не исключено, что вторую часть версии, о “Механике Тарасове”, изучали советские компетентные органы. Но, судя по тому, что никакого продолжения эта история не имела, по обе стороны Атлантики пришли к выводу, что “доктор Бетер” просто ее выдумал.
И все-таки я изложу здесь эту версию, какой бы фантастической она не была. Это необходимо сделать, хотя бы потому, что это еще один штрих той трагедии и ее последствий. А чтобы понять происшедшее, надо знать все. Даже вранье, коли оно появилось. Оговорюсь только, что здесь я рассуждаю как историк. Ну уж, что есть, то есть.
Итак, как заявил “доктор Бетер”, теплоход “Механик Тарасов” был не совсем обычным грузовым судном, осуществляющим контейнерные перевозки через Атлантику. Если воспользоваться современной терминологией, это был корабль “двойного назначения”: на палубе размещались грузы, а в трюмах были установлены торпедные аппараты. Целью того рейса из Канады в Европу являлась нефтедобывающая платформа “Оушен Рейнджерс”. По мнению советских экспертов, строительство подобных конструкций в Атлантике и в Северном море могло бы привести к уменьшению экспорта советской нефти на Запад и, следовательно, к уменьшению притока нефтедолларов в СССР. От “нежелательного конкурента” было решено избавиться самым радикальным способом – уничтожить “Оушен Рейнджерс”.
Выход “Механика Тарасова” из канадского порта был “приурочен” к ухудшению погодных условий в Атлантике, а курс был проложен с таким расчетом, чтобы пройти в относительной близости от платформы. “Прикрываясь” буйством стихии, теплоход приблизился к “Оушен Рейнджерс” на расстояние 50 морских миль и выпустил в ее сторону торпеду с ядерной боеголовкой. По оценке советских военных специалистов, уничтожить это, считавшееся непотопляемым, сооружение иными способами не представлялось возможным. Подводный маломощный ядерный взрыв и так трудно зафиксировать, а тут еще шторм “скрыл все следы”. Короче говоря, “советские моряки с честью выполнили свой долг” и попытались “унести ноги”. Но нападение на платформу зафиксировали американские средства противолодочной обороны, тут же идентифицировали “противника” и пустили по его следу атомную субмарину. Подлодка перехватила советское судно в 100 милях от платформы и выпустила по нему торпеду без боевой части, которая пробила корпус “Механика Тарасова” ниже ватерлинии. Судно начало тонуть, но экипаж не мог его покинуть, чтобы в руки противника не попали наши секреты. Ну а о том, что произошло вслед за этим, я уже писал.
В этой версии много нестыковок и явного бреда. Не буду проводить подробный анализ утверждений “доктора Бетера”, но скажу, что в начале 1980-х годов спутниковые разведывательные системы достигли такого уровня развития, что позволяли фиксировать любые ядерные взрывы, где бы они не проводились: в космосе, в атмосфере, на земле и под землей, над водой и под водой. Ядерный взрыв в районе платформы “Оушен Рейнджерс” также не остался бы незамеченным и мгновенно привел бы к активизации вооруженных сил стран НАТО и Организации Варшавского Договора. Как дальше бы развивались события, нетрудно догадаться. В 1982 году ничего этого не было.
Несмотря на очевидные факты, версия о “маленькой войне” в северной Атлантике живет до сих пор. И хотя о ней вспоминают редко, но пока не спешат отправлять на “свалку истории”.
И последнее, что можно сказать о событиях тех февральских дней. Погибших моряков с “Механика Тарасова” похоронили в Санкт-Петербурге на Серафимовском кладбище. Об их мужестве сложены песни, написаны книги. О них помнят, как помнят о всех, кто отдал жизнь в борьбе с природой. И будут помнить, несмотря ни на что.
("Секретные материалы", № 10, май 2005 г.).
|