Подробности трагедии, случившейся ровно 15 лет тому назад, доподлинно неизвестны до сего дня. Все сводится лишь к нескольким официальным сообщениям, коротким воспоминаниям немногих выживших очевидцев катастрофы, да многочисленным слухам, в которые трудно поверить, а еще труднее – их проверить. И все-таки кое-что можно и, главное, нужно рассказать о событиях того лета.

    Тревога в командном центре

    3 июня 1989 года. По-летнему жаркое солнце освещало своими лучами гору Шэннон, что в штате Колорадо, в чреве которой спряталась штаб-квартира системы противовоздушной обороны североамериканского континента (НОРАД). Оттуда, отгороженные многотонными горными породами от всего остального мира, американские военные следили за всем, что происходило на земном шаром и вокруг него. Это позволяли им делать чуткие датчики, установленные на спутниках, да мощные радары на всех континентах, информация от которых в режиме реального времени стекалась в центр и обрабатывалась компьютерами. На из стен огромного зала, был установлен большой экран, на котором ритмично мигали зеленые лампочки, отмечавшие места расположения советских и китайских межконтинентальных баллистических ракет, нацеленных на США.
    Бушевавшая многие десятилетия “холодная война” близилась к завершению и дежурства боевых расчетов, некогда нервные и непредсказуемые, все чаще и чаще проходили рутинно, без каких-либо событий, о которых потом можно было бы вспомнить. Так было и в тот день.
    Неожиданно тишину подземелья разорвал пронзительный сигнал тревоги, а на экране, в том месте, где была отмечена Башкирия – одна из автономных республик Советского Союза, расцвел ярко красный цветок.
    – Атмосферный ядерный взрыв на территории СССР, – раздался по громкой связи голос офицера, отвечавшего за космическую разведку.
    Рука оперативного дежурного системы НОРАД автоматически потянулась к трубке телефона, связывавшего его с президентом США – обо всех чрезвычайных происшествиях, которые могли рассматриваться, как угроза национальной безопасности, следовало немедленно информировать главу государства. Ядерный взрыв на территории потенциального противника относился к их числу. Но снять трубку генерал не успел.
    – Это не ядерный взрыв. Повторяю, это не ядерный взрыв. Нет электромагнитного импульса. Это обычный взрыв, но чрезвычайно мощный, – известил голос по громкой связи.
    – Выясните, что случилось у русских, – скомандовал генерал и, негромко чертыхнувшись, отключал сигнал тревоги. Затем он все-таки снял телефонную трубку, чтобы доложить о происшествии. Но уже не президенту, а лишь дежурному в Пентагоне.

    Взрыв

    Какие же события, так взбудоражившие обитателей штаб-квартиры НОРАД, происходили в этот момент в Советском Союзе?
    Все началось несколькими днями ранее, чем в Колорадских горах прозвучал сигнал тревоги. В трубе магистрального продуктопровода Западная Сибирь – Урал – Поволжье, по которому перемещались жидкие фракции углеводородов, образовалась микротрещина. Она была столь мала, а течь столь незначительна, что никто не обратил внимания на едва заметное, в сотые доли процента, падение давления.
    А между тем, через этот свищ на землю стал по капельке стекать сжиженный газ. Сначала образовалась небольшая лужица, потом озерцо, потом озеро. Начало лета того года выдалось достаточно теплым, поэтому жидкость начала парить, образовав плотное облако, которое, смешавшись с воздухом, превратилось в готовую взорваться в любую минуту гремучую смесь.
    Местные жители впоследствии вспоминали, что они обратили внимание на запах газа и даже сообщали об этом своим районным властям. Но вся наша страна была в те дни прикована к экранам телевизоров, наблюдая за работой первого съезда народных депутатов. Развернувшееся в Москве шоу было куда более привлекательным мероприятием для чиновников, чем реагирование на жалобы населения. Они и отмахнулись от поступивших сигналов, как от надоедливой мухи.
    Чувствовали запах газа и машинисты проезжавших накануне по тому участку поездов. Однако и на железной дороге на их слова никто не отреагировал.
    А газ все вытекал и вытекал. К вечеру 3 июня взрывоопасное облако покрыло уже довольно большую площадь в районе Змеиной горы, добравшись до полотна проходившей неподалеку Транссибирской магистрали. Теперь достаточно было лишь искры, чтобы “разгорелось пламя”. И непоправимое случилось.
    В те минуты, когда концентрация газа в атмосфере достигла критической величины, к району прорыва продуктопровода приближались два поезда: № 211, шедший из Адлера в Новосибирск, и № 212, следовавший в обратном направлении, из Новосибирска в Адлер. В обоих составах находились 1284 человек, в том числе 383 ребенка. Это официальные данные. Сколько людей на самом деле ехало в поездах, так и осталось неизвестным. Кто-то опоздал, кто-то ехал “зайцем”…
    Незадолго до полуночи, в Башкирии, неподалеку от Уфы, на перегоне Аша-Улю-Теляк, на 1710-м километре Транссибирской магистрали, два поезда встретились. Вообще-то их рандеву должно было произойти в 35 километрах от этого места, но, как часто бывало в те годы, да нередко случается и сейчас, поезда выбились из графика.
    Установить, что стало непосредственной причиной взрыва, невозможно. Может быть, кто-то вышел в тамбур покурить, может быть, из-под колес выскочила искра, может быть, случилось что-то иное. Сейчас это не важно. Произошло то, что должно было произойти – прогремел чудовищной силы взрыв, который “увидели” космические системы наблюдения.
    Специалисты по-разному оценивают его силу. Одни называют цифру в 200-300 тонн тротилового эквивалента, другие полагают, что его мощность достигала трех килотонн. В любом случае, это сравнимо с мощностью взрыва тактического ядерного боеприпаса. Так что у американцев был повод поволноваться.
    Взрывная волна повалила все деревья в радиусе четырех километров и выбила окна и двери в домах окрестных сел. Оба поезда были сброшены с железнодорожного полотна. Начался пожар. Охваченные пламенем люди выбирались из вагонов, катались по земле, стараясь сбить огонь. Те, кто мог двигаться, устремились подальше от места взрыва. А пожар набирал силу. К тому моменту, когда его удалось потушить, выжженной оказалась земля на площади 2,5 (!) квадратных километра.
    Первыми на помощь пострадавшим пришли местные жители. Их взору предстала ужасающая картина трагедии. Чуть позже к эпицентру взрыва прибыл батальон гражданской обороны. Через несколько часов на месте трагедии уже работали три спасательных поезда. Весь следующий день солдаты разбирали завалы и извлекали из обломков фрагменты человеческих тел. Погибших свозили в городской морг Уфы, который был оцеплен плотным кольцом милиционеров.
    Каким оказалось общее число жертв неизвестно и сегодня. По официальной информации на месте взрыва были найдены 258 трупов. Еще 317 человек скончались впоследствии в больницах от полученных травм и ожогов. Выжили после полученных ранений 649 человек. Еще 60 человек отделались лишь царапинами, да нервным потрясением. В одном из вагонов ехал спортивный класс челябинской школы № 107. Это была юношеская хоккейная команда "Трактора". Многие из этих ребят могли бы сегодня играть на ледовых аренах. Но их путь в большой спорт оборвался в тот летний день.
    Я подчеркиваю, что вышеприведенные данные были официально оглашены. Возможно, что они не отражают истинное положение дел. Так, многие эксперты считают, что число погибших превышает 800 человек. К такому мнению их подталкивает тот факт, что место трагедии расчищали в спешке, мешая с землей кости и железо. Новые рельсы укладывали по еще дымившейся земле, по останкам погибших.
    Но какими бы ни были цифры погибших, официальные или неофициальные, они огромны.
    Причину катастрофы искали несколько комиссий, начиная от правительственной, которую возглавлял заместитель председателя Совета Министров СССР Геннадий Ведерников, до ведомственных. В ходе расследования было установлено, что на продуктопроводе отсутствовали специальные средства, обеспечивающие его безопасную эксплуатацию. В частности, не были установлены датчики слежения за загазованностью атмосферного воздуха. Более того, строительной документацией они не были даже предусмотрены. Поэтому и не удалось зафиксировать течь в трубе, а дальнейшие события стали лишь логическим завершением этих просчетов. Кстати, выяснилось, что утечки газа на этом участке фиксировались и раньше, в 1985, 1986 и 1987 годах.
    Об еще одной версии, которая появилась буквально пару месяцев назад, я расскажу чуть ниже.
    Следствие по делу о катастрофе первоначально вышло на чиновников из Министерства газовой промышленности, на руководителей самого высокого ранга, которые требовали принять продуктопровод с многочисленными недоделками. Но очень скоро дело против них было прекращено, а на скамью подсудимых сели “стрелочники” – строители магистрали. Был суд, несколько человек попали в тюрьму по обвинению в халатности. Однако, как считают в Ассоциации родственников погибших и пострадавших в катастрофе, их трудно винить в происшедшем. Виноваты не они, виновата система, дышавшая к тому времени на ладан.

    В аварии виновато ЦРУ?

    Об ашулукской трагедии заставляет вспомнить не только “круглая” дата, но и недавняя публикация газеты “Нью-Йорк Таймс”, в которой высказывается еще одна версия случившейся катастрофы. Я процитирую наиболее захватывающие ее моменты, касающиеся вышеописанных событий, воспользовавшись переводом, помещенным на сайте Inopressa.ru.
    В начале 1974 года американский экономист Гус Вейсс, который работал в администрации президента Ричарда Никсона, написал доклад, в котором утверждал, что многие технологические достижения СССР основаны на американских разработках, которые успешно воруются советскими агентами. Этот доклад заставил президента Никсона ввести ограничения на экспорт компьютеров и программного обеспечения в СССР.
    Спустя 7 лет разразился скандал, связанный с тем, что Германия и Великобритания предоставляли Москве финансовую помощь на строительство газопровода, который шел из Сибири в Европу. Как отмечали американские эксперты, этот проект поставил бы под контроль коммунистов поставки энергии в Европу, а, кроме того, ежегодно приносил бы 8 миллиардов долларов на поддержку советских исследований в компьютерной и космической областях. Кроме США с резкой критикой поддержки западными странами строительства газопровода выступила Франция.
    19 июля 1981 года на конференции в Оттаве президент Франции Франсуа Миттеран, как утверждает “Нью-Йорк Таймс”, сообщил президенту Рейгану, что Франция завербовала офицера КГБ полковника Владимира Ветрова. Он предоставил западным разведкам исчерпывающую информацию о том, как СССР использует разработки европейских и американских ученых, в том числе, и при строительстве газопровода.
    Полковник Владимир Ветров создал то, что французская разведка назвала "прощальным досье". В нем содержались документы технологического управления КГБ, демонстрирующие, как СССР систематически воровал или тайно покупал через посредников радары, станки и полупроводники. Эти закупки помогли СССР в 1970-е годы конкурировать с США. Согласно выводам досье, США фактически вели гонку вооружений сами с собой.
    "Прощальное досье" было передано директору ЦРУ Уильяму Кейси. Он вызвал экономиста Гуса Вейсса, который за несколько лет до этого написал доклад об использовании СССР американских разработок в своих программах. Изучив досье, тот порекомендовал не депортировать из США раскрытых Ветровым агентов. Вейсс тогда заявил: "Почему бы не помочь советским покупателям? Теперь мы знаем, чего они хотят, и можем помочь им это получить".
    Согласно его плану, США должны были бы сделать вид, что им ничего не известно о краже технологий, и продолжать поставки в СССР. Однако компьютерные чипы должны были быть спроектированы таким образом, чтобы проходить советский контроль качества, но отказывать при работе. Среди технологий, в которых СССР был наиболее заинтересован, были компьютерные системы управления для автоматизации операций нового транссибирского газопровода.
    Сначала Москва сделала официальный запрос на покупку данной разработки, на который США ответили отказом. После этого КГБ послал в одну из канадских компаний тайного агента, который должен был украсть программное обеспечение. ЦРУ, получив информацию о нем из "прощального досье", встроило в украденный продукт то, что компьютерщики называют "троянским конем". Программное обеспечение газопровода, которое должно было управлять насосами, турбинами и клапанами, было запрограммировано на то, чтобы менять параметры скорости насосов и настройки клапанов, создавая неприемлемое давление в стыках и швах газопровода. Результатом стал самый сильный неядерный взрыв и пожар, который был виден из космоса.
    Не берусь сказать, что в опубликованной в “Нью-Йорк Таймс” статье правда, а что вымысел. Авторы путаются в датах, местах событий. Например, они пишут, что взрыв газопровода произошел в июле 1982 года в пустынной части Сибири. Хотя случилось это на семь лет позднее. Но неоспорим лишь тот факт, что многие американские технологические секреты действительно были похищены советской разведкой. Поэтому не исключено, что кое-каких “троянцев” нам действительно “подкинули”. Ну, а когда и где они “сработали” должны были разбираться “компетентные органы”.

    Хочется надеяться, что дело о взрыве газопровода в Башкирии не будет закрыто и, в конце концов, станут известны все подробности этой трагедии. Тогда-то и можно будет определенно сказать, имело ли к ней отношение ЦРУ или случившееся – результат нашего отечественного головотяпства.

    ("Секретные материалы", № 13(140), июнь 2004 г., сс. 8-9).