Минувшим летом, во время поездки из Киева в Житомир, на родину С.П. Королева, довелось узнать мне от сопровождавшего меня украинского коллеги об интересном подземном объекте, расположенном в тех самых местах, которые мы проезжали.

    ТАИНСТВЕННОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ

    “Объект”, о котором я хочу сегодня рассказать, находится в лесу в окрестностях города Малин, что в Житомирской области. Если не знать о его существовании, то, даже оказавшись рядом, вряд ли можно заметить что-то интересное. Потому, что “объект” находится под землей, на глубине 38 метров. Туда ведут 185 ступенек, преодолев которые можно оказаться перед массивной металлической дверью. За ней располагается помещение, нашпигованное сложнейшим электронным оборудованием. Аппаратура установлена на массивном бетонном постаменте, намертво скрепленном с природным пластом гранита. Приборы настолько чувствительны, что внутри можно переговариваться только шепотом.
    Во времена “холодной войны” эта шахта и то, что в ней находилось, являлось одним из секретов Министерства обороны СССР. Сам факт существования “подземелья”, а тем более его место расположения, скрывались тщательнее, чем многие другие тайны нашего Отечества.
    То, что ныне находится в районе города Малин – это один из “осколков” Службы специального контроля Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Данное ведомство было создано в середине прошлого века, чтобы оперативно получать информацию о ядерных испытаниях, которые проводились в различных уголках земного шара. Посты наблюдения, подобные “малинскому объекту”, находились во многих уголках нашей некогда необъятной державы.

    НЕМНОГО ИСТОРИИ

    Но сначала небольшой экскурс в историю, чтобы стало ясно когда, как и почему появилась эта сложная техническая система, именуемая в международных документах “национальные средства технического контроля”.
    Поговаривают, что “крестным отцом” этой спецслужбы был сам Иосиф Сталин.
    29 августа 1949 года в Советском Союзе на 2-м учебном полигоне Министерства Вооруженных Сил СССР (так в то время официально назывался ядерный полигон под Семипалатинском) была взорвана первая отечественная атомная бомба РДС-1. Испытание окутывала плотная завеса секретности. Учитывая сложную международную обстановку того времени, советское правительство намеревалось сообщить о создании атомной бомбы “в нужное время и в нужном месте”. Некоторые историки полагают, что руководство Советского государства опасалось в тот момент превентивного ядерного удара со стороны США. Поэтому и не стремилось разглашать факт испытания. Насколько обоснованными были эти опасения, судить трудно. Но и такой вариант развития событий исключить нельзя.
    Однако, сохранить в секрете взрыв РДС-1 не удалось. Четыре недели спустя американский президент Гарри Трумэн сообщил всему миру о том, что “Советы создали и испытали атомную бомбу”. Пришлось и нам признать наличие у СССР этого страшного оружия.
    “Вождь всех народов” был разгневан тем, что события стали развиваться не по его сценарию. Гнев пал на голову Лаврентия Берии, лично отвечавшего за атомный проект. Тот тут же начал искать империалистических шпионов в своем ведомстве. И, не исключено, что нашел бы, если бы…
    Если бы советская разведка не получила в свои руки информацию о наличии у США методик и оборудования, которые позволяли фиксировать не только факт взрыва атомной бомбы в любой точке земного шара, но и получить массу дополнительной информации о ней: тип ядерного устройства, его мощность, способ применения и так далее, и тому подобное. Как ни странно, Сталина подобные объяснения удовлетворили и успокоили, но тут же заставили задать естественный вопрос: “А мы так можем?”. Получив отрицательный ответ, председатель Совета Министров СССР тут же приказал начать масштабные работы по созданию средств специального контроля за потенциальным противником.
    В этой истории правда соседствует с вымыслом.
    Во-первых, не столь уж “всесильны” были в то время американцы. Информацию о ядерном взрыве в СССР они получили не с помощью “суперсовременного” оборудования, а благодаря обычным самолетам-разведчикам, которые могли тогда еще безнаказанно летать над нашей территорией. Именно во время полетов 3 сентября и были взяты образцы воздуха, в которых обнаружили радиоактивные материалы.
    Во-вторых, и Советский Союз в 1949 году имел в своем распоряжении приборы, позволявшие регистрировать удаленные ядерные взрывы. Это можно было сделать, например, с помощью барографа дальней разведки, разработанного в Институте химической физики АН СССР. Правда, сейсмические волны фиксировались на дальности не более 1600 километров. Да и то, если взрыв происходил на поверхности, а не в воздухе или в море. Также умели советские специалисты выявлять следы распространения радиоактивных материалов. Но и это можно было сделать на относительно небольшом удалении – до 1200 километров и только тогда, когда факт взрыва уже был установлен другими средствами.
    То есть, “гарантировано засечь” ядерный взрыв где-нибудь в Тихом океане мы тогда не могли. Но, как видим, основа для создания средств контроля уже имелась и будущая служба рождалась не на пустом месте. Сталин своим распоряжением просто перевел ведшиеся научные исследования в новую плоскость, придав им “практическую пользу”.
    Развернувшиеся работы велись по нескольким направлениям. Ядерные взрывы предполагалось фиксировать и с помощью радиотехнических средств, и с помощью акустических и сейсмических методов, и с помощью химического анализа образцов, и т.д., и т.п. Кстати, ведшейся разработке средств обнаружения советская наука обязана появлению новой ветви геофизики – сейсмологии ядерных взрывов. Её целью стала разработка эффективных методов, с помощью которых можно было бы, во-первых, обнаружить сам факт проведения подземного испытания ядерного оружия, и, во-вторых, отличить сейсмическую запись взрыва от записи естественного землетрясения, или, как говорят сейсмологи, идентифицировать взрыв.
    Первая регистрация сейсмического сигнала от воздушного ядерного взрыва была осуществлена в 1951 году. Тогда удалось зафиксировать испытание ядерного устройства на Семипалатинском полигоне с расстояния 700 километров. Спустя два года были выполнены первые экспресс-анализы проб радиоактивных продуктов, а также осуществлена регистрация радиоизлучения от взрыва. К концу 1953 года были созданы технические средства, построенные на радиотехническом, сейсмическом, акустическом и аэрозольном методах дальнего обнаружения ядерных взрывов. Весной следующего года ими были оснащены четыре отряда специального назначения, получивших статус “воинские части-лаборатории”. Руководил их работой полковник А.И. Устюменко.
    Фактически это и означало появление Службы специального контроля. Но юридически, как структурное подразделение Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, она была сформирована 13 мая 1958 года, когда вышло соответствующее решение, подписанное министром обороны СССР Р.Я. Малиновским.
    Как видим, на выполнение “приказа Сталина” потребовалось более восьми лет.

    “КОНТРОЛЬНАЯ” ИМПЕРИЯ

    Сразу после своего появления Служба специального контроля стала стремительно набирать обороты. Строительство пунктов регистрации началось на территории всего Советского Союза. Их размещали в тех регионах, где на небольшой глубине имелись залежи пластов гранита. Подземные твердые пласты выступают в качестве естественных “мембран”, которые улавливают малейшее колебание в земной коре. Именно такой пласт – Украинский кристаллический щит – находится на небольшой глубине в центральной части Украины (там, где и размещен “малинский объект”).
    Едва родившись, Служба спецконтроля показала свою эффективность, зафиксировав, например, американские высотные ядерные взрывы, проведенные в августе-сентябре 1958 года в южной части Атлантического океана в рамках программы “Аргус”. Советские специалисты узнали о них раньше, чем до этого “докопалась” вездесущая американская пресса. То же самое произошло и в 1960-м году при проведении испытаний первых французских ядерных устройств в Сахаре. За первые четыре года своего существования специалистами Службы спецконтроля были “своевременно” зарегистрированы взрывы почти 200 атомных и водородных бомб на территории США, в пустыне Сахара и на атоллах Тихого океана. Испытания на Семипалатинском полигоне и на полигоне на Новой Земле использовались для калибровки и настройки оборудования.
    Несколько “усложнил” работу Службы специального контроля Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой, подписанный в 1963 году правительствами СССР, США и Великобритании.
    Во-первых, существенно расширился круг работ, которые предстояло выполнять. Теперь необходимо было не просто фиксировать ядерные взрывы, но и контролировать “друзей-соперников”, чтобы они (не дай Бог!) не нарушили достигнутых договоренностей. Эта функция стала главной “заботой” Службы контроля на долгие годы.
    Во-вторых, многие методы, которые можно было использовать для обнаружения атмосферных взрывов, оказались бесполезны при выявлении факта испытаний ядерных устройств под землей. К счастью, к тому времени уже появились космические средства наблюдения, которые смогли “органично дополнить” арсенал средств, брошенных на решение этой задачи. Да и другие методики, особенно методы сейсмозондирования, удалось значительно усовершенствовать.
    В 1974 году начался новый этап в развитии средств специального контроля. С этого времени стали проводиться работы по совершенствованию системы контроля за проведением испытаний ядерного оружия, выполнение которых позволило бы снизить порог чувствительности обнаружения подземных ядерных взрывов малой мощности. Этого требовали новые договоры, заключенные между СССР и США и ограничивавшие мощность зарядов. В 1980 году были введены в действие радиосейсмические лаборатории, в которых впервые в стране проводилась автоматическая обработка непрерывной информации в реальном масштабе времени.
    Позже начала решаться задача создания единой автоматизированной системы сейсмического контроля, которая в 1992 году была введена в опытную эксплуатацию и включала в себя Центр сбора и обработки данных, центральную наземную станцию спутниковой связи, автоматизированные сейсмические станции. В момент “расцвета” в состав Службы специального контроля входили 11 отдельных и 3 радиосейсмические лаборатории, 4 автоматизированные и 3 автоматические станции, 5 автономных сейсмических пунктов и 10 выносных групп. Кроме этого, использовались средства контроля морского и воздушного базирования, разрабатывались космические средства.

    ЧТО СЕГОДНЯ НАХОДИТСЯ ПОД МАЛИНОМ

    Так как дальше речь пойдет, в основном, об украинских делах, то я воспользуюсь той информацией, которая была любезно предоставлена мне украинским информационным агентством “Спейс-Информ” первым поведавшим миру о “малинском объекте”. На данный момент это агентство я бы назвал самым компетентным представителем пишущей братии в вопросе прошлого и настоящего Службы специального контроля.
    К моменту распада Советского Союза в Украине дислоцировались две части спецконтроля и отдельный учебный центр. Они представляли собой сеть многочисленных датчиков, приборных шахт, выносных площадок, технических зданий и сооружений, работавших в интересах единого Центра, располагавшегося на территории России. С образованием украинских Вооружённых Сил все эти части вошли в их состав.
    Однако, после того, как парламент Украины объявил об отказе от обладания ядерным оружием, встал вопрос о подчиненности частей специального контроля различным структурам военного ведомства. Первоначально их включили в состав Метрологической службы штаба Вооружения Вооруженных Сил Украины, затем подчинили Управлению химических войск Генерального штаба украинской армии, а с 1993 года – Управлению ракетно-космического вооружения.
    В 1994 году на базе расформированного отдельного учебного центра была создана ещё одна отдельная лаборатория специального контроля, которая начала регистрацию информации пятью методами обнаружения. В следующем году она приступила к несению оперативного дежурства.
    Важным шагом по реформированию Службы специального контроля стало решение Министра обороны Украины о формировании 12-го Центра специального контроля (ЦСК), в подчинение которого вошли две отдельные и одна радиосейсмическая лаборатории, а также отдельная учебная рота. Создание такого Центра было обусловлено необходимостью оперативного управления и обеспечения функционирования унаследованных от СССР сил и средств специального контроля. На Центр были возложены задачи комплексного анализа полученных от подчинённых структур данных, установление фактов проведения ядерных исследований и аномальных геофизических явлений, представление установленных докладов, обеспечение взаимодействия с международными центрами данных, заинтересованными министерствами и ведомствами Украины.
    В апреле 1995 года 12-й ЦСК заступил на опытное дежурство, а с начала 1996 года осуществлялось круглосуточное оперативное дежурство. Центр действовал, выдавал информацию, однако в высоких кабинетах Минобороны всё чаще звучал вопрос: “А нужен ли нам этот спецконтроль? В какой степени он влияет на боеготовность Вооружённых сил?”. В условиях хронического недофинансирования военного ведомства ответы на эти вопросы были не в пользу дальнейшего существования Центра.
    Судьба Центра решилась на самом высоком уровне. В 1996 году Указом Президента Украины инфраструктура воинских частей Управления ракетно-космического вооружения Минобороны была передана Национальному космическому агентству Украины (НКАУ). Центр спецконтроля вошел в состав Национального центра управления и испытаний космических средств НКАУ, получил наименование Главный и обрёл свое второе дыхание.
    Сегодня под Малином находится не военный объект, а сейсмостанция, известная во всем мире, как первичная станция PS-45 Международной системы сейсмического мониторинга под эгидой ООН. Такие станции расположены по всему миру и осуществляют контроль за геофизическими процессами в земной коре, пытаясь минимизировать ущерб, который может причинить стихия. Но и военная деятельность человечества не остается без их внимания.

    Сухие цифры

    Ежегодно аппаратура Главного центра специального контроля НКАУ фиксирует до 10 тысяч подземных толчков во всех уголках земного шара. Около 400 землетрясений имеют силу более 5 баллов и считаются серьезными.
    Кроме того, приборы Центра зарегистрировали испытания ядерных устройств в Пакистане и Индии во второй половине 1990-х годов, взрыв на борту российской атомной подводной лодки “Курск” в 2000 году, 13 наиболее сильных взрывов боеприпасов на украинских военных складах в Новобогдановке (2004 год) и многое другое. Нет сомнений, что и намеченный американскими военными на лето нынешнего года взрыв 700 тонн взрывчатки на полигоне в штате Невада будет замечен станцией под Малинном.
     Кстати, оперативные данные о всех землетрясениях в мире с магнитудой более 5 баллов по шкале Рихтера, можно в открытом режиме просматривать на сайте украинского космического ведомства.

    А вот российские собратья “малинского объекта” по-прежнему несут исключительно секретную воинскую службу. Но, будем надеяться, что придет время, когда и они будут оберегать людей от стихии, а не одну человеческую особь от другой.

    ("Секретные материалы" - украинская версия, № 12, июнь 2006 г.).